Время больших надежд

треугольник

*
Боже мой, сколько морей нужно выпить,
Чтобы дожить до брильянтовой свадьбы!
Точное слово прострелит навылет,
Только печати, печати сорвать бы
Злого молчания, золото сплавить
В однополчание, в молотоглавие.

Северным ветром простужено небо,
Даже уверенность Кассиопеи
Выдуло к ночи в безуглость омеги.
Мёбиус, друже, спаси от потери
Необретённого, непостоянного,
Бренного, тёмного, пряного.

Можно, скажите, свалить на погоду
Тремор в руках и неровные ритмы?
Знаете, волки на подступах к городу -
Непредсказуемы, быстры, небриты.
Осень в прихожей стоит и прощается,
Не распрощается.

**
Работать до мозолей на мозгах,
Работать до пятнадцатого пота
До розовых слонов и до икоты,
До плесени на книгах и деньгах,

Не знать, как распускаются цветы,
Не слышать птиц... Бежать поры весенней -
Единственное средство для спасенья
От невозможной этой красоты.

И мы бежим, я к норду, Вы на юг,
Но как коварна колыбель народов -
По неизбежной сущности сфероида
Мы встретимся, когда опишем круг.

***
Выстрелы по три ложатся куда получится.
Заморозки - это след от прошедшей нежити.
Боги, конечно, нам выберут самое лучшее.
Ну и откуда взялась эта грусть бесснежная?

Снова на Гаусса Штраус идёт охотиться,
Но треугольники писем и щи зелёные -
Всё зарастает кругами унылых зонтичных
В очередях бестолковых гранатных зёрнышек.

В музыке этой куда, объясните, деться нам?
Наши составы приписаны к разным станциям,
И между ними такая большая терция,
Что хоть силком наши пальцы по ней растаскивай.

в начало

кораблик

сладко,
больно,
вычурно -
за шиворот ледышка -
жемчуга на нервы нанизать,
на не заданный вопрос
нежное услышать
не произнесённое "нельзя".

песенка по теме ли,
да разве это важно,
раз не примет корабля вода.
Вы качаете мирок
до того бумажный -
через кожу клеточки видать.

если небо
выключить -
ведь обернётся лампой,
еле видной в сонной пелене.
неуклюжий
вычурный
клетчатый кораблик,
что там нарисовано на дне?

в начало

сказка на ночь

Мне снилось: Вы сказали "ты"
И - удивительное дело! -
Вдруг стали мрачные пределы
Янтарным светом залиты.

Контора вся озарена,
Баюнный стук машин печатных
Звучит моцартовым стаккато,
И большелобая Луна

Спокойно, радостно, светло
Глядит в узор огромных окон,
И ветру с северо-востока
Аккомпанирует стекло.

В конторе ночь, в конторе пыль,
И в лабиринтах тёмных комнат
Снуют сердито леприконы,
Кружочков золотых рабы,

Начальство шепчет приворот,
Рисует знаки красной пастой.
А мне тепло и безопасно,
И Вы стоите у ворот.

в начало

кузнечик

С нас спросится многое слишком,
Поскольку нам много дано,
Поскольку мы многое слышим
И делать умеем вино.

И жить бы нам тихо и славно,
Отраду имея в вине,
Но в лётчики нас записали
На взрослой какой-то войне.

И что нам нервический сумрак,
Контузии что нам теперь,
Осталось лишь стискивать зубы
И громкие звуки терпеть.

Ночами бескровно бессильно
Мы падаем в тёплый ковыль,
Но день нас - на вылет, на вылет
И треплет еще боковым.

Пока не отправил далече
Усталый тебя военврач,
Лети, ненаглядный кузнечик,
Красавец, бояка, скрипач!

Как пахнут медовые злаки!
За них поднимаю бокал
С вином, но не папского замка -
Дербентских обветренных скал.

в начало

улла

Весною щепочку несло -
Куда, в какие водопады?
Кому какое ремесло,
Кому перо, кому лопату...
Когда ни мыслей нет, ни слов -
Довольно взгляда.

Весне оставлены холсты,
Она выбеливает честно.
Все переезды суть мосты,
Соединившие любезно
Кусочек древней бересты
С дворцом небесным.

Весна известный поводырь,
Язык и то заводит ближе,
Нальёт на донышко воды,
Грачей на веточки нанижет.
Глаза сколупывают льды:
Увидел - выжил.

в начало

где-то справа

Слышишь, брателла, такое дело, кажется, новый срок.
Сколько, ты думаешь, весит тело, воткнутое в песок?
Дышишь-то тяжко, живёшь взатяжку, спишь, словно пишешь в чат,
И просыпаешься утром - каждым, кто не успел сбежать:

Безголовой мамашей из сообщества малыши,
Вьетконговской барышней, что всю дорогу молчит,
Перчаточной куклой, рассекающей негру бровь,
Огородной самбукой, чёрной, как серебро,
Книгой, заломанной на примечании к странице пять,
Прошлогодней соломой, на которой так сладко спать,
Мелочью сточенной, радостью простака,
Невидимой строчкой в грубых мужских стихах.

Выглянешь кто там - там добрый доктор, машет своим крестом.
Так привыкаешь, быстро ли долго, свой уступать престол
Гуннам, татарам, сирым и старым, беременным и с детьми.
Спорить не станешь, шуметь не станешь, легче встать и сойти

С разума, с воза, на свежий воздух, зря что ли там весна,
Зря что ли дятлы азбукой морзе влюблённых лишают сна.
Дышишь-то легче, плывёшь далече, спишь, словно йогурт ешь.
Пускает колечки и лечит, лечит - время больших надежд.

в начало

птицы

Бросай чинарик, командир,
да заводи троллейбус.
Как славно палочкой водить
по тротуарам неба,
нащупывая наугад
пороги и границы,
пока апрель, пока пурга
и птицы, птицы, птицы...

Чини проводку, Карабас,
подайте дурню ключик.
зеленый с красным в короба,
а черный в зубы лучше.
Довольно плакать в темноте,
пора повеселиться,
пока апрель, пока метель
и птицы, птицы, птицы...

Лети, могучий крокодил,
как вертолет соосный,
плевки квадратами клади
в коричневые сосны.
Найдем седого лесника,
попросимся учиться,
пока апрель пока снега
и птицы, птицы, птицы

в начало

атака

одышка

Потеряно лицо. И барсуки внутри.
В гортани воет волк. Хоть новолунье вроде.
На столике кольцо. Не надо, не смотри.
...как не хватает львов собачьему отродью.

Субботой и средой билетики легли.
В печёнке барсуки. И в пищеводе камни.
Вот и всего следов пристреленной любви.
Не пропадёшь с тоски. Столкуешься с волками.

Но пуще, чем тоска. Больнее, чем любовь.
Без имени беда. Калёная кручина.
Как не хватает сна. Как не хватает львов.
Без берега без дна без толку без причины.

тремор

По крепости, как спирт, по сроку, словно сон,
Когда она пройдёт, одним богам известно.
Робеешь, Родион, пурумкаешь вальсок -
А вдруг она не спит, проклятая невеста.

Несократима дробь, неукротима дрожь.
Помог бы халцедон, да кто это и где он.
Застынут слёзы льдом, скукожится нутро
И сонное метро заполонят халдеи.

Халдею до балды, алгол или кобол,
Болотным пузырём он воспарит над всеми.
Когда она умрёт, как вещий колобок,
Когда растает дым. Когда погаснет тремор.

головокружение

Палёная луна, кружение планет.
На гландах пелена - ни оклика, ни вздоха.
Признанья нет во мне и отрицанья нет.
Кружение планет. Пульсация потоков.

Кто выкормил щенят топлёным молоком,
Умеет подчинять космические силы.
Кто лёгкие пробил, тому дышать легко.
Кто не видал светил, тому зачем светила.

А воздух всё плотней, душа раскалена.
Похоже, полутень сильнее полусвета.
Несутся в темноте Венера, и Луна,
И головы без тел - такие же планеты.

в начало

помучиться

1.

Вот женщина. Она берет города.
Поступь её тверда,
Чело её гладко,
Всё у неё в порядке.
Цвета её - красное с чёрным.
Клетка её просторна,
Песня её проста.
Тяжесть её креста
Неимоверна.
В небе над ней каверна,
В будущем пустота.
Песня её чиста.
Песня её чиста.

2.

Бывает такое, когда
"Мой ангел, я Вас люблю"
сказать оскорбительней, чем
"Ты, это, моё рыжьё".
Если в первом акте на сцене висит ружьё -
В последнем оно непременно свалится,
Ибо рабочий сцены - запойный пьяница.
Если организована слаженная работа,
К третьему обороту
Солнца вокруг Луны
Кто-нибудь обязательно скиснет.
Весной появившись - осенью умирают листья.

Не маленькие, вроде бы, понимать должны.

Но всякий же раз с настойчивостью паранойной:
А вдруг я не ряженый - суженый?
Вдруг не осУжденный
и не конвойный?
Вдруг я не лиственный - хвойный?

И ни Солнца нет, ни Луны?

3.

Кто сказал, что стихи должны решать художественные задачи?
Кто сказал, что эти строки - да в уши Богу?
Ты плачешь, он плачет, я тоже плачу -
Хорошему человеку непременно должно быть плохо.

Солнце сегодня пропало, ушло, уехало,
Тьма египетская накрывает святые земли.
Ты смеёшься, и я смеюсь. От этого смеха
Из могил вылезают люди и воздух осенним

Делается в июле, и ветер, и сильные ливни.
Солнце скрылось и более не появится.
Чертишь задумчиво на полях - и в этих линиях
Угадывается лунный серп, человечка бьющий по яйцам.

на главную страницу | гостевая книга
_____________________________________________